С ГМ.
Вот уж кого Макс точно не ожидал встретить здесь, под землёй и в темноте — так это азари. Да ещё и столь... юную. По примерным прикидкам лейтенанта, эта измождённая девочка, одетая в альянсовскую куртку без каких-либо знаков отличий, выглядела на человеческие лет пятнадцать. То есть, была его ровесницей или около того. Откуда азари тут взялась, почему она и её сестра, которой нужна помощь, находятся в метро, хотя уже прошла неделя после... непонятно чего, и вокруг уже вовсю работают лагеря, где вполне можно получить еду, медпомощь и ночлег? Где она прихватизировала, как любил говорить один из знакомых Рокатански, эту одежду (явно не её размера) и оружие, что висит сейчас у неё за плечом? Стоит ли доверять ей при всех этих обстоятельствах? Столько вопросов, и ни одного ответа.
Так или иначе, но всё, чем австралиец занимался, пока девочка излагала свою просьбу — это стоял на месте, хлопал глазами и прикидывал, с чего бы начать расспросы. Из ступора его вывел крик того самого "другого", любезно уведомившего всех находящихся в туннеле об очень скором и предположительно — неслабом таком взрыве. Самым логичным вариантом было бежать (ну как бежать, для самого Рокатански — скорее очень быстро прихрамывать) дальше по туннелю. Судя по всему, там были какие-то помещения(ведь вряд ли эта азари и её сестра ютились прямо в вышеупомянутом туннеле), которые защитят от взрывной волны и прочих прелестей детонации ВВ гораздо лучше, чем более-менее пустое пространство платформы.
— В укрытие! — крикнул Макс, после чего так быстро, насколько мог, припустил в сторону тех самых помещений. Глубже в туннель. — Ты тоже! Бегом! — добавил он, едва не наткнувшись на синекожую мелочь. Та, как видимо, пребывала в некоторой прострации, и всё ещё стояла на месте. Схватив её за плечо, Рокатански развернул девочку в том направлении, куда и следовало сейчас бежать, после чего чуть ли не силком повёл впереди себя.
Вопросы, которые терзали лейтенанта буквально несколько секунд назад, отошли на второй план. Куда важнее здесь и сейчас для Рокатански оказалось то, что так и не назвавшая своё имя азари была гражданской, пусть и вооружённой. В конце концов, высокий приоритет у защиты гражданских — это как раз то, что вдалбливали австралийцу на протяжении чуть ли не всего курса Академии. Равно, как и во время службы в рядах Альянса. Ну и в последние несколько месяцев ему нередко доводилось заниматься именно этим. Защита. Спасение. Не сказать, чтобы всегда удачно, но всё же.
Однако, лейтенант со своей... хм, подопечной успели сделать всего лишь несколько шагов в направлении спасительного укрытия, а потом... Такое ощущение, будто Рокатански в спину ударил гигантский кенгуру. Массой в несколько тонн. По крайней мере, мужчине именно это сравнение первым пришло в голову, когда его и девчонку буквально сбило с ног и бросило ничком. Потом уже было не до мыслей.
Какие уж тут мысли, когда в ушах гудит, всё плывёт перед глазами, и кажется, будто лёгкие устроили забастовку, начисто отказываясь работать. И плюс ко всему этому — жуткая боль в ноге. Она всегда появлялась после нагрузки. Острая, к которой Макс так и не мог привыкнуть. Если это вообще возможно — привыкнуть к такой боли. Сейчас она, конечно, пульсировала и потихоньку затухала — как и всегда, когда нагрузка на больную ногу прекращалась, но всё равно, была весьма и весьма мучительной.
— В... вс... все целы? — прохрипел Рокатански через половину вечности, когда хоть немного пришёл в себя.
Тишина в эфире была ответом на его вопрос.
— Да чтоб вас ворча побрали! Все целы?! — лейтенант решился на одну попытку, предположив, что дело в его системе связи, которая работала через раз. Точнее, надеясь на такой вариант — другие возможные причины молчания группы были слишком уж хреновыми.
На этот раз реакция была. Посыпались сбивчивые и доходящие до него кусками (но всё же доходящие) доклады команды. Судя по всему, особых повреждений ни у кого не было.*
— Ну хоть что-то хорошее, — буркнул Макс, — Что с оборудованием?
— Старые запасы. Старые технологии. Повышенная устойчивость. Провод зажало, мы потеряли пару шагов длины. Не функционала. Будет связь. Нужно только протянуть, — почти тут же отозвался кто-то из саларианцев. Рокатански не мог с уверенностью сказать, кто именно.
— Тоже неплохо, — австралиец, кряхтя и морщась от боли во всём теле, привёл себя в более-менее вертикальное положение. Правда, вертикальным оно было по большей части из-за того, что лейтенант подпирал собой стену туннеля, да и в процессе мужчина дважды едва не шмякнулся обратно на уже не сильно гладкую поверхность пола станции, но хоть что-то.
Что ж. Отряд жив и относительно здоров. Техника ящерок тоже в порядке. Осталось только решить, что же делать с их новой незнакомой — помогать или нет. Кстати, не мешало бы проверить и её состояние. Явно бы не мешало.
Девочка стояла на четвереньках, упираясь руками в чудом сохранённый фонарь и слетевшую с плеча винтовку. Её шатало и явно мутило, но явных повреждений заметно не было. Скорее всего помог сверкнувший на несколько секунд биотический барьер да своевременное вмешательство человека.
"Ничего вроде бы не сломано — это в плюс, — нахмурившись, прикинул Рокатански, — А вот проблемы с желудком — этим уже стоило бы обеспокоиться. На всякий".
— Медики есть? — поинтересовался Макс по связи группы. — Тут азари плохо.
Девочка закашлялась, подняла голову, повела мутным взглядом по неосыпающейся туче пыли, застонала:
— Дара! Нет! Помогите ей. Её заперло! — и попыталась ползти в сторону завала.
— Спокойно. Стой. Посмотри на меня, — лёгкая походка и быстрый, хоть и хриплый говор выдавали в подошедшей к азари пыльной фигуре саларианца. — Твою сестру откопают. С той стороны. Мы связисты. Не спасатели. Не поможем. Можем только идти дальше. Поднимешься на следующей станции и вернёшься. Идёт?
— Они не спасут, — человеческий ребёнок на её месте бы уже ревел, но у азари только голос стал тоньше: — они... они... Используют! Она беспомощна. И бесполезна. Я хотела быть полезной. Чтобы... Её вылечили... А не... Пустите меня! — девочка попыталась вырваться, но саларианец умело перехватил её под живот и потащил от завала:
— Ерунда. Отберите оружие. Жертв уже достаточно.
Рокатански медленно вздохнул, ощущая, как его внутренности постепенно леденеют. Не в прямом смысле — конечно же, нет. Это было всего лишь то, что часто называют холодом разочарования. Тот факт, что сестра малявки оказалась ещё и отделена от них обвалом... менял многое. Без этого было бы достаточно просто пойти к ней в сопровождении кого-нибудь из саларов (да хоть того же, кто сейчас удерживал девочку от глупостей), временно оставив руководство группой следующему по старшинству. Тому технику, что отзывался на кличку Леший. Вроде бы. Но вот завал... У отряда не было ни времени, ни, что ещё более важно — средств для его разбора. Взрывчатка не в счёт. Слишком опасно.
Конечно, можно было бы ещё выяснить, кто такие эти они, и для чего они использовали беспомощную азари (насчёт последнего были некоторые... не самые приятные предположения, но это были всего лишь предположения). Но как бы это разбирательство тоже не заняло слишком много времени. Хотя...
— Постой! — крикнул Макс вслед салару и его ноше.
— Да-да? — тот пристраивал азари на объёмный с виду тюк. Судя по тому, как ёрзала девочка — не самый удобный. — Я не врач, нет. Но у меня есть успокоительное.
— Не надо, — буркнула азари. — Просто воды. Моя сестра врач. Ну и я... немного умею.
— С завалом мы и впрямь не можем помочь, — произнёс лейтенант после того как, хромая и шипя от вернувшейся боли в ноге, доковылял до тюка, на котором сидела девочка. — Но ты могла бы поподробнее рассказать о тех, кто не спасает, а использует. Ведь, как я понимаю, именно они и есть ваша с сестрой основная проблема?
— Угу. И лекарств нет, — она шмыгнула носом, — и денег на них. Вместо денег просят... Другого. Услуги. Я хотела помочь вам вместо этого... Но теперь вы не сможете помочь Даралайн. А значит, я зря ушла с вами.
Макс ещё раз вздохнул. Уж с чем-чем, а с дефицитом лекарств он был знаком явно не понаслышке — о чём ему уже спешила напомнить всё ещё ноющая после нагрузки нога. Впрочем, эта нехватка была всего лишь одной из многих в послевоенные дни. И с ней австралиец явно ничего не мог сделать. Как и с тем, что лекарства распределялись в первую очередь как раз именно между... полезными. В общем, ситуация была почти безвыходная. Но именно что почти.
— Мы можем сообщить о завале тем, кто поможет. Спасателям, — произнёс австралиец. — Конечно, у них и так хватает работы, но рано или поздно они явятся. Будем надеяться, что не поздно. Ты же, — австралиец взглянул азари уже прямо в глаза; впрочем, за шлемом это могло остаться и незамеченным, — говорила что-то о своём знании состояния, в котором сейчас находятся эти тоннели. Как насчёт того, чтобы всё же показать нам более-менее безопасный проход? Это было бы весьма стоящим делом. Во всех смыслах.
— Сообщите. Сейчас. Чем скорее найдут, тем лучше.
Девочка упрямо поджала губы.
В течение ещё четырёх крайне долгих секунд Макс молча и пристально разглядывал лицо азари. Да, он мог понять её беспокойство. Хотя бы потому, что сам впрягся в этот "поход" из-за призрачного шанса найти в конечном пункте кого-то из своих родственников, и помочь им. Или убедиться, что с ними всё в порядке, какой бы степени паршивости ни был этот самый порядок. Да, замечание девчонки имело смысл. Да, многое можно было списать на её молодость и относительную неопытность в общении. И на фактор под названием "этожазари" —насколько австралиец помнил из рассказов Синтии и краткого курса по психологии рас Цитадели, синекожие "дивы" могли преспокойно и оскорбить представителя другого вида, не считая это чем-то предосудительным. Что уж тут говорить о требовательном тоне в не совсем подходящей для этого обстановке. Точнее, о столь быстром переходе от просьбы к требованиям. Но, может быть, всё же следовало поговорить с ней об этом? Потом, ясное дело. И при условии, что оба выживут. Мало ли что могло случиться в руинах Лондона, особенно — в полуразрушенном метро.
— Конечно, — наконец кивнул лейтенант. — Чем раньше — тем лучше. Для всех.
— Служба спасения, это "Пилигримы", — не дожидаясь того, как на его слова отреагирует азари (и отреагирует ли вообще), Макс отхромал чуть в сторонку и переключил свой передатчик на частоту, которую ему предусмотрительно сообщил Симмонс — в конце концов, группа отправлялась в ту часть подземки, с картами которой были проблемы, и шанс того, что им может понадобиться помощь спасателей, был весьма высок.
И опять ответом было молчание.
"Грёбаный передачтик, сукин ты сын", — мысленно выругался Рокатански, и продолжал раз за разом повторять в эфир, надеясь, что рано или поздно, но отклик всё-таки будет, — Служба спасения, это "Пилигримы". Служба спасения, это "Пилигримы". Служба спасения, это...
— Служба спасения на связи, — наконец соизволил протрещать наушник и без перехода добавил: — чтоб вас баньши сгрызла, лейтенант! Что вы там устроили?! У нас половину лагеря снесло. Все живы? Доложите обстановку.
"Половину лагеря?! Нихрена ж себе!" — от потрясения Макс лишился дара речи; впрочем ненадолго.
— Все живы, все целы, оборудование в порядке, — прочистив горло, Рокатански начал доклад. Из-за более чем возможного сбоя связи лейтенант старался вести его не то, чтобы в саларианской манере, но хоть немного близко к этому. — Непреднамеренный подрыв большого количества ВВ. Возник завал. Под завалом гражданская, азари.
— Что? Повторите. Азари? Мы ведем расчистку путей, но это займет весь день, не меньше. Уточните координаты потерпевших?
Девочка жадно вслушивалась в односторонний диалог.
— Возник завал. Под завалом — гражданская, азари, — терпеливо повторил Макс. — Можете засечь наши координаты? Мы недалеко от неё.
Девочка засопела.
— Лейтенант, — связной начал говорить медленнее, — мы могли бы засечь ваши координаты, будь у нас связь получше. Но даже в этом случае. Лейтенант. Рядом с вами - это сколько десятков метров? В каком направлении тоннеля? Сколько лишних кубов камня нужно будет достать прежде, чем мы найдем? Какие основания полагать, что гражданский жив? Вы сами дождетесь команды спасения? Схем тоннелей дальше этой станции у нас пока нет.
Хорошие такие вопросы. Даже очень. И если некоторые из них решались достаточно просто — допустим, пересылкой схемы уже обследованной части тоннеля, или же банальным "нет, дожидаться не будем", то вот оснований того, что Даралайн ещё жива — Рокатански предоставить не мог. В конце концов, он её и в глаза-то не видел.
На мгновение ему показалось, что стоило бы побеспокоиться об этом. Равно как и о том, что девчонка как-то не очень подробно описала тех, кто просил её об услугах в обмен на лекарства. Да и об услугах было сказано как-то... обтекаемо. А ведь это могли быть не только пресловутые объятия вечности. Мало ли. Может, азари сейчас заведёт их в гости к тем самым этим, они помародёрствуют, а она в обмен на такой "подарочек" получит лекарства для своей сестры, если та всё же существует. Или что-то для себя.
"Но нет — слова девочки звучали вполне себе искренне. Да и вряд ли бы она в таком случае так рьяно требовала вызвать спасателей. Что-то не то. Я ищу не тех дроидов, в смысле — думаю не в том направлении. Ах, да. Синекожая мелочь упоминала о том, что её сестра больна. Следовало бы уточнить, насколько серьёзно. На всякий случай. Сейчас порой и элементарных лекарств не хватает. Ведь если серьёзно, и она в отключке — то откликнуться не сможет, а по-другому проверить никак".
— Ждать не будем, — произнёс Рокатански в передатчик. — От станции отошли не далеко, метров на... тридцать. Насчёт гражданской точно утверждать не берусь, но шанс выживания высок.
— Врёте! Вы все — врёте! — азари неожиданно подскочила с насиженного места, быстро метнулась к так и не убранной никем винтовке и сноровисто, хоть и с некоторой неловкостью перевела ту в боевой режим: — Что вам тут надо? Ну? — дуло смотрело прямо на Рокатански. И мелко, едва заметно в свете откатившегося фонаря подрагивало.
*Согласовано с мастером.
